Если хрусталь и строгая классичность его интерпретации, при дающая вещам торжественную праздничность, являются ведущими элементами в ленинградской школе, то ее второе, побочное направление, идущее от работ Мухиной и Тырсы в цветном стекле, развивается сегодня на ряде других российских предприятий, в частности на заводе имени 1-го коммунистического добровольческого отряда (так называемый «1-й КДО») и на заводе «Восстание». Здесь варят простое стекло и изготовляют посуду для широкого рынка. Художникам этих заводов импонирует не строгий холодноватый классицизм, а более затейливое барокко.

Наиболее самобытны опыты в цветном стекле художника завода «1-й КДО» Бориса Четкова. Он, как и Бяков, был одним из первых художников, начавших создавать чисто декоративные вещи. Однако возможности завода «1-й КДО» довольно узкие, и декоративные вещи Четкова имели и имеют обычно небольшие, так сказать, «посудные» размеры, в то время как другие художники создавали крупные произведения. Очевидно, такая камерность, явная направленность на индивидуальный, а не на общественный интерьер и выставочную экспозицию делали вещи Б. Четкова как бы незаметными. Благодаря своим небольшим размерам они не обращали на себя внимания на конкурсах и просмотрах, и к ним относились скорее как к шуткам.
Следующим его шагом было создание затейливых красочных бокалов, в которых как раз наиболее сильно чувствовалось влияние барочных форм, соединенных с яркими красками народного искусства. Некоторые из этих бокалов обнаруживали неплохое понимание автором венецианских традиций. Кубки и бокалы Четкова были всеми отмечены и даже вызвали некоторые подражания. Например, в известном торжественном высоком декоративном кубке Ю. Жульева «Гранд» чувствуется влияние вещей Б. Четкова.
В начале 70-х годов Четков попробовал свои силы в стеклянных «Натюрмортах». Наиболее оригинальным в них было то, что они не являлись воспроизведением натуры, а своего рода изображением живописных натюрмортов, то есть как бы изображением изображения, причем сделанным ярко, смело и достаточно условно.

Упорно ищет свое художественное лицо Юрий Жульев, долго работавший главным художником завода «Восстание». Этот завод до недавнего времени варил только простое и в основном бесцветное стекло, что, естественно, очень ограничивало палитру художника. Создавая вещи из обыкновенного бесцветного стекла, Жульев добивается выразительности и большой культуры форм, в основном вытянутых, подчеркнуто вертикальных. Декор его всегда очень легок, тактичен и, как правило, неизобразителен. Жульев как бы программно использует лишь геометрический орнамент, столь специфичный для стекла. Особым его успехом в этом направлении является сервиз «Многожалка», отмеченный в свое время первой премией журнала «Декоративное искусство СССР». Сравнительно редко художник использует декор из различных налепов цветного стекла.

Тяга к простым, геометричным, слаборасчлененным формам, оригинальная интерпретация в простом стекле принципов ленинградской школы, проявившаяся главным образом в высокой культуре формы, ее простоте и достоинстве, является лишь одним направлением в творчестве Жульева. Вторым и, пожалуй, наиболее существенным является его, условно говоря, «пародийное» стекло.
Юмор как особое направление всегда был свойствен декоративному и особенно народному искусству. Различные «потешные» сосуды, карикатура в фарфоре, обобщенные и сделанные с доброй усмешкой антропоморфные изображения зверей в дереве, глине, стекле, жеманные дамы под зонтиками в росписи по дереву или вятской игрушке — все это создало устойчивую традицию юмора в народном и профессиональном искусстве. Но все это было шуткой или даже сатирой на реальную действительность, на объекты и ситуации, находившиеся вне искусства. Жульев же, как художник весьма восприимчивый и обладающий даром легко и интересно развивать какие-либо по разившие его образы и идеи сумел воспитать в себе талант пародиста по отношению к предметам искусства, созданным его коллегами. Пародии его достаточно тонки, хотя и злы. Они часто основаны на том, что центральная художественная идея какого-либо стеклянного произведения гипертрофируется и доводится почти до абсурда.

Заканчивая разговор о русском стекле, необходимо вспомнить такое его направление, особенно популярное в XVII — начале XVIII века, как живопись. Она была наиболее распространена на темной черкасской посуде и явно шла от способов декорирования керамики. Позднее живопись нередко применялась на продукции небольших купеческих заводов, обслуживающих местные рынки, и по стилю была близка к народному искусству. На рубеже 50—60-х годов нашего века живопись приобрела декоративно-геометрический характер, близкий к росписи дешевого фарфора и фаянса — лентам, «отводкам», «гороху» и т. д.

Многообещающие опыты восстановления сюжетной и тонкой цветочной росписи начала в 60-х годах художница завода «Восстание» Е. Щапова. Сегодня эти опыты удачно продолжают на том же заводе Е. Вихрова и Ю. Манелис. Живопись Щаповой и Вихровой так же, как, например, тонкие сюжетные росписи по фарфору художницы И. Олевской, несет в себе какие-то трудно определяемые словами, но ясно ощутимые признаки искусства Ленинграда. Это проявляется в особой утонченности рисунка и цвета, характерной для художников конца XIX — начала XX века, особенно для представителей «мира искусства», в тонкой и нежной гармонии, в общей высокой культуре рисунка. Растительные росписи Щаповой, выполненные обычно люстровыми красками, словно обнимают предмет, как-то срастаются с ним и придают обыкновенному стеклу удивительное благородство и изысканность. Несмотря на изысканность и прозрачную нежность ее манеры, почерк художницы совершенно лишен сентиментальности. У Е. Вихровой роспись более близка к живописным исканиям русского модерна. Строгость и четкость здесь как-то органически соединились с женственностью, даже мечтательностью и целомудрием ее цветочных композиций. Они ассоциируются с блоковским Петербургом, с «шелками и туманами», с его прекрасной Незнакомкой. Вихрова, как и Щапова, работает неторопливо и вдумчиво, в ее активе не так уж много вещей, но зато каждая из ее легких нежно-прозрачных росписей оставляет ощущение законченности и гармонии.

Пластические прозрачные про изведения с росписью Л. Савельевой создают непередаваемое и, наверное, невозможное ни в каком другом материале ощущение пространства. Нанесенные силикатными красками фигуры как бы возникают из необычных полостей и округлых объемов стекла, а затем снова теряются и исчезают в этих прозрачных сводах, словно вплывая в пространства других стихий или миров.
В последнее время ряд произведений с крупными смелыми рисунками, придающими особую масштабность и выразительность стеклянным сосудам, продемонстрировала молодая художница Т. Шушканова.
Успешные опыты в области живописи стимулировали общее более активное отношение к изобразительности в стекле — графи ческой, скульптурной и т. д., достигаемой с помощью различных техник (гравировка, пескоструйная обработка, матирование, горячая лепка и т. д.). В частности, в начале 1980-х годов весьма интересные портретные работы на больших блюдах и чашах показал Б. Федоров (г. Калинин), а художник Дятьковского завода В. Котов создал целую предметно-скульптурную композицию из матового стекла, посвященную А. С. Пушкину. В целом стекло русских заводов сегодня продолжает радовать нас богатством манер и направлений, яркой индивидуальностью стиля работающих в нем художников.