Надо сказать, что вообще в изготовлении монументальных декоративных предметов внутреннего убранства — ваз, канделябров, фонтанов и т. д.— Петербургский казенный завод занимал ведущее место в мировом художественном стеклоделии, не имея себе конкурентов. Здесь были созданы самые большие в мире канделябры высотой почти в 4 метра для Эрмитажа. В качестве подарка персидскому шаху была изготовлена хрустальная кровать, окруженная девятью фонтанами в форме ваз. Для другого восточного властелина был сделан огромный разборный хрустальный фонтан.
С Петровских времен сложилась еще одна традиция, особенно сильно проявившаяся в годы Отечественной войны 1812 года,— традиция отражать в художественном стекле важнейшие военные или политические события. Начавшись с достаточно скромных стаканов-бокалов, посвященных Петру I и победам его войск, эта традиция в начале XIX века выразилась в выпуске кубков и бокалов с портретами Кутузова, Багратиона и других знаменитых полководцев, а также кружек и стаканов молочного стекла с копиями лубочных карикатур, связанных с события ми Наполеоновской эпопеи. Выпускались и хрустальные бокалы с медальонами молочного стекла и надписями, посвященными важнейшим сражениям и победам, на пример: «Ликуй, Москва, в Париже росс! Взят 19 марта 1814 года».
Хрусталь Петербургского завода достойно представлял Россию на международных выставках. Многие коронованные властители европейских и азиатских государств XVIII—XIX веков, а также крупные европейские музеи получили в подарок образцы изделий этого завода. В XIX веке в Петербургском, или, как его еще называют, «Невском», хрустале родилось знаменитое искрящееся гранение, так называемый «русский камень».
Во второй половине XIX века многие частные заводы оказались в руках семьи купцов Мальцевых, почти полностью монополизировавших внутренний рынок и даже успешно торговавших с азиатскими странами. Для последних выпускались кальяны, графины для шербета и еще некоторые изделия так называемого «восточного ассортимента». Начало этим торговым отношениям положил трагический случай, связанный с истреблением царского посольства в Персии и убийством А. С. Грибоедова. В живых остался только один человек, спрятавшийся заранее у своих знакомых — секретарь посольства И. С. Мальцев. По возвращении в Россию он представил все дело так, что чуть ли не сам Грибоедов был виноват в собственной гибели. Персидский шах позже наградил Мальцева за «особые заслуги» орденом Льва и Солнца, а также даровал ему право бес пошлинной торговли в Персии стеклянными изделиями.
К концу XIX века стеклянная «империя» Мальцевых владела лучшими и наиболее мощными заводами — Дятьковским, Гусь-Хрустальным и некоторыми другими. Продукция мальцевских заводов была исключительно широка по ассортименту и удовлетворяла вкусы практически всех слоев тогдашнего русского общества: графины и бокалы Мальцевых поставлялись во дворец, его штофы и стопочки были буквально в каждом трактире, а прессованные сахарницы, солонки, блюдечки-розетки — почти в каждом крестьянском доме. Мальцевы внимательно изучали рынок, учитывали спрос и выпуск товаров для различных слоев населения. Они умели удовлетворять самые разнообразные потребности, продуманно планируя ассортимент и художественные качества выпускаемой посуды. В практике работы Мальцевских заводов есть много поучительного для сегодняшнего дня.
Но вот грянула революция, а вслед за ней началась и гражданская война. Производство художественного стекла в эти годы переживало серьезные трудности. Если в фарфоре осталось еще много заранее заготовленного «белья», и здесь родилось даже новое стилевое направление в росписи, так называемый «агитационный фарфор», что было со звучно времени и органично для фарфора, то производственная база стекла находилась в кризисном состоянии. Попытки подражать новым веяниям в фарфоре не принесли художественно убедительных результатов. Образцы изделий Дятьковского завода 1920—1930 годов достаточно полно характеризуют эти опыты, которыми в разное время и на разных заводах, в том числе и в Ленинграде, занимались художники Л. Орловский, А. Турецкий, С. Хайкин. Кроме живописи на сосудах, в эти годы делались опыты рисования алмазным колесом, а также техникой гравировки на хрустале и урановом стекле советской эмблематики и других изображений в духе «агитфарфора».
Но все же стекло явно деградировало из-за расстроенной за годы войны производственной базы. Промышленность так называемой «сортовой посуды» начала оправляться от длительного за стоя лишь после проведения ряда экстренных мер, предусмотренных в постановлении правительства от 2 апреля 1934 года. Улучшение материальных условий и заработков привело к возвращению на заводы многих старых мастеров. Наладилось снабжение сырьем, стала осваиваться варка новых цветных стекол, восстанавливались многие полузабытые приемы художественной обработки стекла. Однако заметный перелом произошел лишь в конце 1930-х годов. Он был связан с несколькими событиями.
Во-первых, значительно интереснее стали работы мастеров (художников на заводах тогда еще не было). На базе восстановления старых художественных приемов они начали создавать новые композиции, пробовать свои силы не только в воспроизведении старых мальцевских образцов, но и в собственном оригинальном творчестве. |